Обзор судебной практики Верховного Суда РФ № 4 за 2017 год: глазами цивилиста

Привет, коллеги!

Вот оно — то ощущение дежавю, когда открываешь свежий обзор (в данном случае — Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 4 (2017), утверждённый Президиумом Верховного Суда РФ 15.11.2017) и понимаешь, что абсолютное большинство дел уже видел, выделил для себя, обратил внимание – а о некоторых даже успел написать. Можно проситься на работу в Верховный Суд, в команду составителей обзоров: мы явно схоже мыслим.

Так что я, как всегда, пройдусь по обзору кратенько (и только в своей области: по цивилистической практике коллегий по гражданским делам и экономическим спорам).

Судебная коллегия по гражданским делам на этот раз по большей части занялась защитой прав потребителей, с вкраплением единичных дел об эстоппеле (только что писал об этом – «лицо, представившее расписку, подтверждающую частичное погашение долга перед контрагентом, не вправе впоследствии ссылаться на незаключенность между ними договора займа», Определение № 5-КГ17-94) и о защите нематериальных благ («право на компенсацию морального вреда в связи с проведением в жилище обыска, признанного судом незаконным, возникает как у лиц, в отношении которых судебным решением было санкционировано его проведение, так и у иных лиц, проживающих в жилом помещении, подвергнутом обыску» — что логично, так как они даже в большей степени испытывают нравственные страдания от подобного вторжения; Определение № 47-КГ17-6).

Потребительские дела

По потребителям дел целых четыре, и почти все знакомые.

Определение № 4-КГ16-40: потребителю продали «медицинский прибор» и биологически активные добавки под видом лекарственных препаратов, якобы препятствующих развитию онкологического заболевания. Ясно, что если потребителю не была предоставлена информация об основных потребительских свойствах товара «обеспечивающая возможность его правильного выбора, при которых он смог бы оценить необходимость и объективную нуждаемость в данных биологически активных добавках», его иск о возврате уплаченных денег удовлетворят.

Определение № 4-КГ17-5: не совсем тривиальное потребительское дело с точки зрения суммы договора, в ходе исполнения которого возник спор – более двенадцати миллионов рублей, и суммы иска (более шести миллионов). Работы по присоединению объекта недвижимости к электросетям – удовольствие дорогое, тем более с устройством трансформаторной подстанции. Главный смысл данного дела даже не в том, что заказчик был вправе отказаться от исполнения договора подряда, когда стало очевидным, что работа не будет выполнена в срок и её надо передавать кому-то другому – это прописные истины. Куда важнее то, что «суд апелляционной инстанции выводы суда первой инстанции о применении к спорным правоотношениям положений Закона о защите прав потребителей под сомнение не поставил», и Верховный Суд с этим согласился. При этом на назначение объекта недвижимости весьма деликатно не указывается не только в обзоре, но и в полной версии судебного акта – ясно только, что объект где-то в деревне. Скромный домик, где потребитель собирается жить в кругу семьи? Возможно… но не обязательно. В общем, похоже, заказчиком дорогостоящих работ выгодно делать физическое лицо – даже если строите, например, лесопилку. «Столярничать люблю!» Да и всякие там кошечки с хомяками – вчерашний день: состоятельные люди строят для своих потребительских нужд конезаводы. Масштаб затрачиваемых сумм при этом не имеет значения для квалификации отношений в качестве потребительских.

Определение № 41-КГ16-44: было, банально – передача покупателю автомобиля без ПТС является недостатком переданного товара, препятствующим использованию товара по прямому назначению.

Определение № 41-КГ16-44 ранее мне не попадалось. Оно выполняет скорее функцию технического пояснения для судей, причём очень полезную с точки зрения методологии. Штраф за неудовлетворение в добровольном порядке требований потребителя (50% от суммы, присужденной судом в пользу потребителя) взыскивается либо полностью в пользу самого потребителя, либо половина штрафа (то есть 25% от суммы, присужденной судом в пользу потребителя) может быть перечислена общественному объединению потребителей или органу местного самоуправления, которые этого потребителя защитили. Получается, потребитель как бы делится половиной суммы штрафа с защитниками своих интересов – а не с нарушителя взыскиваются в их пользу дополнительные 25% за то же самое. Вывод? Грамотный потребитель, борись за свои права без посредников – получишь больше денег.

Практика Судебной коллегии по экономическим спорам на этот раз тоже не радует оригинальностью, ни по структуре, ни по содержанию. По сравнению с предшествовавшими обзорами, хозяйствующие субъекты ещё больше банкротятся, чуть меньше делят землю и чуть больше спорят по поводу разных обязательственных правоотношений, зато совсем забросили споры относительно интеллектуальных прав (ни одного дела в обзоре).

Дела о банкротстве

В банкротных делах, как обычно, сомневаются в добросовестности кредиторов и пускают по миру арбитражных управляющих за причинённые и «вероятно причинённые» ими убытки (см. на эту тему мою статью).

• Банк, погасивший долги потенциального банкрота в полном объеме, в том числе в части финансовых санкций, явно не злоупотребляет правом – ведь прочие кредиторы получили полное удовлетворение (Определение № 304-ЭС17-1258) – странно, что для осознания этой простой и здравой истины понадобилось вмешательство Судебной коллегии Верховного Суда.
• Лицо, на протяжении пяти лет перед банкротством продуманно «копившее» не обусловленные хозяйственной целью долги перед аффилированной структурой, может неприятно удивиться, когда это искусственно созданное требование почему-то не будет включено в реестр требований кредиторов (Определение № 306-ЭС16-20056 (6)). Настоящие кредиторы рукоплещут – опять же, почему Верховному Суду? Ниже не могли разобраться?
• Участвовать в собрании конкурсных кредиторов с правом голоса может лицо, чьё требование включено в реестр требований кредиторов на дату проведения собрания кредиторов, даже если на этот момент кредитор уступил свое право требования к должнику третьему лицу – однако приличные (добросовестные) люди в таких случаях либо выдают доверенность приобретателю, либо голосуют по его указаниям. Алгоритм, бесчисленное количество раз проверенный на общих собраниях акционеров. Соответственно, если между старым и новым кредитором не было разногласий по поводу того, как голосовать, какое основание имеет третье лицо влезать и требовать признания недействительным решения собрания, в котором с полным правом участвовал ещё прежний кредитор?  «Кредитор у вас ненастоящий – значит, и собрание тоже». Да никакого – см. Определение № 308-ЭС14-7166(4).
• Определение № 305-ЭС17-1599 – показательная порка арбитражного управляющего за незнание… правовой позиции, изложенной в п. 1 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25 января 2013 г. N 11 "Об уплате налога на добавленную стоимость при реализации имущества должника, признанного банкротом", о порядке уплаты НДС. Восхитительная цитата: «конкурсный управляющий, осуществляя на постоянной основе профессиональную деятельность в качестве арбитражного управляющего, должен был знать об этой правовой позиции» — а значит, отвечает за причинённые незнанием убытки. Без комментариев.
• В Определении № 301-ЭС17-834 управляющий не пострадал и даже получил вознаграждение. В обзор это определение стоило включить только ради двух фраз: «дебиторская задолженность … взыскана в интересах конкурсной массы с должника» и «соблюдение интересов конкурсной массы». Представляете: у конкурсной массы есть интересы…

— На кого работаешь, управляющий?

— На конкурсную массу!

— Молодец! Вот тебе за это вознаграждение.

• А вот в Определении № 306-ЭС17-782 управляющему повезло меньше: сумму эксплуатационных платежей за период, в течение которого конкурсный управляющий всё никак не мог реализовать имущество («в случае превышения конкурсным управляющим разумного периода реализации заложенного имущества», как это назвал суд) вычли из сумм, предназначенных для выплаты ему вознаграждения. Оборотистее, оборотистее, господин управляющий!

Земельные дела

Земельных дел в этот раз всего два, одно чисто по нормам Градостроительного кодекса Российской Федерации (в него, не будучи специалистом, не лезу), а второе мне уже знакомо (Определение № 308-КГ17-2697). Юридическое лицо хотело выкупить у муниципалитета арендуемый участок под своими объектами недвижимости, но получило отказ, поскольку (сюрприз!) на генеральном плане муниципального образования уже после формирования спорного участка оказалась нарисована планируемая (!) муниципальная дорога – и участок тем самым стал ограниченным в обороте. Нижестоящие суды встали на сторону арендатора (и я их понимаю по сути), но со столь смехотворной аргументацией, что я понимаю и Судебную коллегию по экономическим спорам, отменившую предшествовавшие акты:

«суды были не вправе признать незаконным оспариваемый отказ администрации со ссылкой на то, что представленные в судебное заседание оригинал официального генерального плана муниципального образования, приложенные к нему схемы, напечатанные мелким шрифтом и в черно-белом варианте, не позволили суду идентифицировать и соотнести место расположения испрашиваемого земельного участка и планируемой дороги».

На правильный путь решения проблемы Судебная коллегия намекнула, упомянув о возможности оспаривания  генерального плана муниципального образования и постановления о планировке, но логику уровня «красные линии не нарисованы красным, а потому не считаются красными» похоронила безжалостно.

Споры, возникающие из обязательственных правоотношений

И наконец, три дела по поводу обязательственных правоотношений. Это мало, конечно (особенно в сопоставлении с количеством банкротных), но зато все дела интересные – берут качеством.

Определение № 309-ЭС17-1058: дело о платном выходе и справедливости для всех

Данное дело видел и ранее, в однообразной череде случаев, когда суды путали сущность различных платежей и уменьшали по статье 333 ГК РФ то проценты по договору займа, то сумму штрафа за неудовлетворение требований потребителя. В данном конкретном случае норму об уменьшении неустойки применили к сумме арендной платы, которая вносилась за много лет вперёд и, по условиям договора, утрачивалась в случае досрочного отказа арендатора от исполнения договора (что он и сделал после четырёх лет аренды вместо запланированных пятнадцати). Нижестоящие суды сочли это формой неустойки (благо, в договоре использовался термин «штраф») и уменьшили. Можно их понять: сумма арендной платы за одиннадцать лет вперёд, которую арендодатель не желал выпускать из рук, превышала сорок миллионов рублей. За что такие потери арендатору? Да просто за досрочный выход из отношений. Несправедливо! В подобной ситуации рука сама тянется к ножницам – урезать! Что нижестоящие суды и сделали. А вот Судебная коллегия оказалась более вдумчивой. Справедливость-то должна быть для всех. Да, уменьшить сумму платы за отказ от договора можно и нужно (хотя и не по статье 333 ГК РФ):

«Таким образом, установленный законом принцип добросовестности участников гражданского оборота должен быть ими соблюден и при прекращении договора в случае одностороннего отказа стороны от договора, в частности при урегулировании размера денежной суммы, подлежащей в связи с этим выплате в соответствии с п. 3 ст. 310 ГК РФ, нарушение которого сторонами влечет в случае обращения одной из них за судебной защитой необходимость разрешения этого вопроса судом в каждом конкретном споре.

Как указано в п. 16 постановления Пленума № 54, если будет доказано очевидное несоответствие размера этой денежной суммы неблагоприятным последствиям, вызванным отказом от исполнения обязательства или изменением его условий, а также заведомо недобросовестное осуществление права требовать ее уплаты в этом размере, то в таком исключительном случае суд вправе отказать в ее взыскании полностью или частично (п. 2 ст. 10 ГК РФ)».

Вместе с тем, интересы арендодателя также необходимо учесть: ведь оставленная ему после снижения судом сумма «даже не восполняет утрату всех его доходов, которые он мог бы получить, предоставляя свое имущество другому лицу в период до заключения им договора аренды с новым арендатором».

Дело ушло на новое рассмотрение с предсказуемым, надо полагать, итогом.

Определение № 304-ЭС16-20773: дело о призрачном садике

Это дело как-то прошло мимо меня, не разглядел в общем потоке – а зря, потому что оно весьма примечательно и с практической, и даже с теоретической точки зрения. На арендованном у муниципалитета земельном участке совершенно законно начали строить частный детский сад, возвели здание до уровня первого этажа – а потом срок договора аренды истёк. Администрация, недолго думая, предложила освободить участок – но арендатор отказался это сделать. Первая инстанция поддержала администрацию. Было с чего: срок действия договора истёк, объект незавершённого строительства как недвижимость не зарегистрирован – вроде он есть, потрогать можно, но с бюрократической точки зрения не существует. Эдакий своеобразный призрак, только юридическая разновидность: тело есть, а записи в реестре нет. Значит, нет вроде бы и препятствий для удовлетворения требований администрации.

Апелляционная инстанция, тем не менее, отменила решение первой – а потом арбитражный суд округа отменил постановление апелляционного – в общем, чехарда. Наконец, Судебная коллегия по экономическим спора Верховного Суда РФ отменила постановление арбитражного суда округа и оставила в силе постановление суда апелляционной инстанции. На случай, если запутал: за строящей садик организацией признали право пользования участком.

Ключевой момент для вынесения решения – является ли недостроенный садик недвижимостью. Если да – возврат земельного участка невозможен, поскольку это означало бы освобождение участка от находящегося на нем недвижимого имущества, что нарушает права и законные интересы бывшего арендатора. Если нет – администрация права.

И тут мы оказываемся лицом к лицу со старой теоретической дилеммой: является ли вещь недвижимостью в силу регистрации в качестве таковой (либо регистрации права на неё)? Или подобная регистрация лишь констатирует факт, не являясь, по сути своей, правопорождающей, а всё, что касается формальностей – не более чем своего рода общественный договор, всеобщее соглашение о правилах игры, достигнутое во имя стабильности отношений и прозрачности оборота?

Лично мне всегда ближе простая житейская логика: если что-то обладает физическими свойствами недвижимости, оно, скорее всего, и есть недвижимость – с записью в реестре или без таковой. В конце концов, реестры составляются и исчезают, истлевают, сгорают и забываются – а египетские пирамиды были, есть и будут недвижимостью – им для этого никакие реестры не требуются.

Отрадно, что Верховный Суд придерживается схожей точки зрения:

«Пунктом 38 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 "О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" разъяснено, что по смыслу ст. 131 ГК РФ закон в целях обеспечения стабильности гражданского оборота устанавливает необходимость государственной регистрации права собственности и других вещных прав на недвижимые вещи, ограничения этих прав, их возникновение, переход и прекращение. При этом по общему правилу государственная регистрация права на вещь не является обязательным условием для признания ее объектом недвижимости (п. 1 ст. 130 ГК РФ). При разрешении вопроса о признании правомерно строящегося объекта недвижимой вещью (объектом незавершенного строительства) необходимо установить, что на нем, по крайней мере, полностью завершены работы по сооружению фундамента или аналогичные им работы (п. 1 ст. 130 ГК РФ)».

Соответственно, в конкретном деле, поскольку объект был построен уже до уровня первого этажа, причём на вполне законных основаниях, в соответствии с договором аренды земельного участка и разрешением на строительство, Верховный Суд справедливо, как мне кажется, указал, что садик «является недвижимой вещью (объектом незавершенного строительством) независимо от государственной регистрации прав на нее».

Определение № 303-ЭС16-19319: дело «Бомарше»

Это дело в представлении не нуждается, и появление его в обзоре судебной практики Верховного Суда было давно ожидаемо. Да, перед нами то самое легендарное дело, на материале которого уже написано множество статей, выдвинуты предложения о совершенствовании законодательства и сформулированы научные концепции. Разве что фильмов ещё не снято – наверное, просто пока не успели. Не буду ни повторяться, ни даже пытаться изложить суть кратко: такие (знаковые) вещи нужно читать полностью – даже не в обзоре судебной практики Верховного Суда, а вот здесь, например.

Завершая анализ свежего обзора практики Верховного Суда, добавлю только, что хотя дела, касающиеся интеллектуальных прав, в нём на этот раз отсутствуют, это не означает, что их на самом деле нет. Думаю, что в следующий обзор войдёт, например, великолепное дело о противостоянии фармацевтов и изобретателя – продолжение эпопеи с патентом на «Держатель для метки циферблата настенных стрелочных часов», представляющий собой ничто иное как… обычную коробку. Даже если не войдёт – очень рекомендую ознакомиться: Решение Суда по интеллектуальным правам от 26 октября 2017 г. по делу № СИП-195/2017.