Инновации: Сколковская мышеловка
Юрий Аммосов
22.04.2010, 72 (2590)
Если у проекта «кремниевого Сколкова» существует бизнес-план, он нам пока не ясен. Похоже, ясности нет и наверху.
Из сообщений прессы складывается примерно такая картинка. Кремниевое Сколково будет заселено проектами, начатыми в рамках и на деньги крупнейших компаний — по-видимому, в рамках тех ведомственных приоритетов, которые в 2009 г. обсуждала комиссия. «Инновационная барщина», по-видимому, будет затрагивать только фазу НИОКР без оглядки на наличие или отсутствие спроса на эти инновации. Затем проекты (и, видимо, НИОКР-группы и подразделения, делавшие их) пересадят в Сколково, где и займутся их коммерциализацией. Туда же уговорят перебраться и офисы крупных международных компаний. После чего на этой территории сами собой постепенно и неуклонно процветут инновации, и всем станет хорошо. В целом новое Сколково будет представлять в первую очередь офисный комплекс (видимо, с сопутствующим жильем, скорее всего малоэтажным). И именно об этой стройке нам в основном и говорят.
Сработает ли такая схема? Ответ на это почти однозначный: нет. И если проект таков, он утопичен и оторван от жизни настолько, насколько это можно. Причин несколько — назову три.
Инновации из страха проиграть
Во-первых, истовая вера в то, что был бы результат НИОКР, а коммерциализировать его — дело техники, не имеет ничего общего с реальностью. Нельзя создать спрос на инновации, если нет условий для него. Для корпораций и государств основное условие — это конкуренция (именно в этом и состоит основной вывод знаменитой книги профессора Гарвардской школы бизнеса Клейтона Кристенсена «Дилемма инноватора»). Они закупают инновации не из любви к прогрессу и не ради престижа, а из страха проиграть — долю рынка ли конкурентам по индустрии, холодную войну ли сверхдержаве.
Интересно, что настоящая Кремниевая долина много десятилетий еще до венчурных фондов и компьютеров росла на щедром оборонном заказе — и до Второй мировой войны, и много лет после нее. Кончилась холодная война, страх исчез — с ним исчез и госзаказ (а в Калифорнии исчезли десятки тысяч рабочих мест). Тем временем американская телефонная монополия AT&T, принуждаемая федеральным правительством к инновациям, тратила огромные деньги на новые разработки, изобретя в том числе цифровую камеру и сотовый телефон. Но коммерциализации в AT&T эти инновации так и не дождались. Зачем? У AT&T не было естественных врагов и угроз. Потребовалось разделить AT&T по суду в 1984 г. на несколько компаний, чтобы американские телекоммуникации наконец смогли сделать шаг в цифровую эру.
А в России спрос на инновации живет в очень сложных условиях. Компании либо не ощущают конкурентного давления благодаря экономическому буму (который прощает даже грубые ошибки менеджмента), либо, оказавшись в кризисном положении, озабочены сиюминутным выживанием и об инновациях уже думать не могут. Этот цикл повторяется в постсоветское время уже в третий раз. Высокая степень монополизма в экономике России тоже, понятно, не способствует инновационному спросу.
Во-вторых, допустим, что инновационный спрос найден — пусть не в нашем отечестве, но за рубежом. Смогут ли инкубированные крупными компаниями технологии удовлетворить его? Возможно — смогут, а возможно — и нет. И скорее всего нет. Сейчас в технологическом мире происходит отказ от модели ведения бизнеса, известной под обиходным названием «лучшая мышеловка» («Если построить лучшую в мире мышеловку, мыши туда придут сами»). Придумать, разработать, протестировать, прототипировать, построить — и потом продать. Так много лет учили в бизнес-школах и инженерных школах — и, как показывает накопленный и осмысленный наконец опыт поколений технологических стартапов и корпораций, учили совершенно неверно. Очень часто результатом такого подхода становилась ситуация, в которой многолетний труд инженеров не выдерживал первой встречи с покупателем: продукт, рассчитанный на идеальных потребителей, не привлекал потребителей реальных.
В последнее десятилетие стремительно набирает популярность новая модель — «открытия покупателя», разработанная профессором технологического предпринимательства Стэнфордского университета Стивеном Бланком и опирающаяся на сложную многоступенчатую и циклическую работу с будущими потребителями с первого дня и выстраивание продукта под рынок, а не рынка под продукт. Результаты ее применения ошеломляющи: она резко ускоряет технологический цикл «от идеи до рынка», сокращает непродуктивное использование ресурсов и серьезно улучшает шансы на успех и продукта, и стартапа.
Нетрудно понять, что именно модель «мышеловки» лежит в основе невнятного пока бизнес-плана Сколкова. Стартап-город собираются направить по самому длинному, самому дорогостоящему и самому рискованному пути. Если у авторов этого плана есть расчет — на что они рассчитывают? Что придуманные по разнарядке из головы корпоративные «спиноффы» вдруг путем эффективных менеджерских манипуляций и маркетинговых заклинаний обратятся в динамичные быстрорастущие компании? Скорее тыква обратится в карету. Хоть всех выпускников школы бизнеса «Сколково» и в дополнение приглашенных иностранных консультантов брось на создание рынка для того, что для рынка не готовилось, — чуда они не сделают. Да и изучают ли в «Сколково» такие сложные нюансы индустрии высоких технологий? А еще не приглашенные консультанты в курсе этого плана? Не знаю.
Не дома, а люди
И, наконец, третья и самая главная ошибка организаторов — кластер инновационного бизнеса, даже грамотно выстроенный, должен опираться не на здания, а на людей. В конце 1990-х гг. малазийский премьер Махатир Мохаммад торжественно открыл «город будущего» Киберджайю в пригороде Куала-Лумпура. Десять лет спустя Киберджайя все еще город-полупризрак: надежды на то, что туда тут же соберутся высокотехнологические компании и производства, не сбылись. Уж не собираемся ли мы повторить этот проект?
Кремниевое Сколково начинает все больше напоминать старые проекты то ли технопарков, то ли особых экономических зон. Еще более особый правовой режим, еще более экстерриториальная территория, еще более низкие налоги, еще более роскошные здания. Но почему в предыдущие зоны и технопарки не поехали резиденты? Почему в одних сидит кто попало, другие вовсе пустуют? Попытки проанализировать ошибки недавних лет сделано не было, но и сейчас, вместо того чтобы внимательно изучить инновационное хозяйство и понять, кто и зачем может поехать на новое место, вновь идет подготовка к строительству домов и офисов, которые то ли пригодятся, то ли нет.
Нетрудно заметить, что и тут все та же попытка построить «лучшую в мире мышеловку», не задавшись вопросом, откуда в нее будут попадать мыши, сколько их наберется — и есть ли тут вообще мыши. Средства создания кремниевого Сколкова не обнаруживают почти никакой связи с результатом, о котором вслух мечтают организаторы.
Нужен университет
А как же создать правильный инновационный кластер? По счастью, такой способ есть, но для этого придется сделать — и чем быстрее, тем лучше — несколько незапланированных вещей.
Во-первых, создать и разместить в центре нашей «киберджайи» университет нового типа. Не будет университета — не будет ничего.
Во-вторых, заложить на проект намного больше места и денег. Университет — затея куда дороже офисного комплекса и роскошных особняков за забором.
И, в-третьих, категорически раз и навсегда отказаться на будущее от проектного подхода «лучшей мышеловки». Если цель — потратить деньги с большим пропагандистским эффектом, то меня, разумеется, слушать не надо. А если цель — добиться, чтобы в России все-таки появилась самовоспроизводящаяся высокотехнологическая промышленность, то надо планировать средства под результат и тщательно оценивать ситуацию сразу, а не когда-нибудь потом. Лучше решить малую задачу, но решить хорошо и полно, чем построить глобальный план, забыть его на полпути и сделать (да еще тяп-ляп) такой пустяк, что про план и вспоминать потом будет неловко.
Инновационный кластер — это не мешок, куда запихивают те инновации, которые удалось найти или изготовить по приказу, а машина, порождающая их сама в силу особенностей своего устройства. Именно на создании организационного механизма и необходимо сосредоточиться. Здания — это одно из средств к его безупречной работе, и то не самое главное.
А как делать университет и почем оно обойдется — об этом в следующей статье.
Быстрый поиск: Сколково
Юрий Аммосов
22.04.2010, 72 (2590)
Если у проекта «кремниевого Сколкова» существует бизнес-план, он нам пока не ясен. Похоже, ясности нет и наверху.
Из сообщений прессы складывается примерно такая картинка. Кремниевое Сколково будет заселено проектами, начатыми в рамках и на деньги крупнейших компаний — по-видимому, в рамках тех ведомственных приоритетов, которые в 2009 г. обсуждала комиссия. «Инновационная барщина», по-видимому, будет затрагивать только фазу НИОКР без оглядки на наличие или отсутствие спроса на эти инновации. Затем проекты (и, видимо, НИОКР-группы и подразделения, делавшие их) пересадят в Сколково, где и займутся их коммерциализацией. Туда же уговорят перебраться и офисы крупных международных компаний. После чего на этой территории сами собой постепенно и неуклонно процветут инновации, и всем станет хорошо. В целом новое Сколково будет представлять в первую очередь офисный комплекс (видимо, с сопутствующим жильем, скорее всего малоэтажным). И именно об этой стройке нам в основном и говорят.
Сработает ли такая схема? Ответ на это почти однозначный: нет. И если проект таков, он утопичен и оторван от жизни настолько, насколько это можно. Причин несколько — назову три.
Инновации из страха проиграть
Во-первых, истовая вера в то, что был бы результат НИОКР, а коммерциализировать его — дело техники, не имеет ничего общего с реальностью. Нельзя создать спрос на инновации, если нет условий для него. Для корпораций и государств основное условие — это конкуренция (именно в этом и состоит основной вывод знаменитой книги профессора Гарвардской школы бизнеса Клейтона Кристенсена «Дилемма инноватора»). Они закупают инновации не из любви к прогрессу и не ради престижа, а из страха проиграть — долю рынка ли конкурентам по индустрии, холодную войну ли сверхдержаве.
Интересно, что настоящая Кремниевая долина много десятилетий еще до венчурных фондов и компьютеров росла на щедром оборонном заказе — и до Второй мировой войны, и много лет после нее. Кончилась холодная война, страх исчез — с ним исчез и госзаказ (а в Калифорнии исчезли десятки тысяч рабочих мест). Тем временем американская телефонная монополия AT&T, принуждаемая федеральным правительством к инновациям, тратила огромные деньги на новые разработки, изобретя в том числе цифровую камеру и сотовый телефон. Но коммерциализации в AT&T эти инновации так и не дождались. Зачем? У AT&T не было естественных врагов и угроз. Потребовалось разделить AT&T по суду в 1984 г. на несколько компаний, чтобы американские телекоммуникации наконец смогли сделать шаг в цифровую эру.
А в России спрос на инновации живет в очень сложных условиях. Компании либо не ощущают конкурентного давления благодаря экономическому буму (который прощает даже грубые ошибки менеджмента), либо, оказавшись в кризисном положении, озабочены сиюминутным выживанием и об инновациях уже думать не могут. Этот цикл повторяется в постсоветское время уже в третий раз. Высокая степень монополизма в экономике России тоже, понятно, не способствует инновационному спросу.
Во-вторых, допустим, что инновационный спрос найден — пусть не в нашем отечестве, но за рубежом. Смогут ли инкубированные крупными компаниями технологии удовлетворить его? Возможно — смогут, а возможно — и нет. И скорее всего нет. Сейчас в технологическом мире происходит отказ от модели ведения бизнеса, известной под обиходным названием «лучшая мышеловка» («Если построить лучшую в мире мышеловку, мыши туда придут сами»). Придумать, разработать, протестировать, прототипировать, построить — и потом продать. Так много лет учили в бизнес-школах и инженерных школах — и, как показывает накопленный и осмысленный наконец опыт поколений технологических стартапов и корпораций, учили совершенно неверно. Очень часто результатом такого подхода становилась ситуация, в которой многолетний труд инженеров не выдерживал первой встречи с покупателем: продукт, рассчитанный на идеальных потребителей, не привлекал потребителей реальных.
В последнее десятилетие стремительно набирает популярность новая модель — «открытия покупателя», разработанная профессором технологического предпринимательства Стэнфордского университета Стивеном Бланком и опирающаяся на сложную многоступенчатую и циклическую работу с будущими потребителями с первого дня и выстраивание продукта под рынок, а не рынка под продукт. Результаты ее применения ошеломляющи: она резко ускоряет технологический цикл «от идеи до рынка», сокращает непродуктивное использование ресурсов и серьезно улучшает шансы на успех и продукта, и стартапа.
Нетрудно понять, что именно модель «мышеловки» лежит в основе невнятного пока бизнес-плана Сколкова. Стартап-город собираются направить по самому длинному, самому дорогостоящему и самому рискованному пути. Если у авторов этого плана есть расчет — на что они рассчитывают? Что придуманные по разнарядке из головы корпоративные «спиноффы» вдруг путем эффективных менеджерских манипуляций и маркетинговых заклинаний обратятся в динамичные быстрорастущие компании? Скорее тыква обратится в карету. Хоть всех выпускников школы бизнеса «Сколково» и в дополнение приглашенных иностранных консультантов брось на создание рынка для того, что для рынка не готовилось, — чуда они не сделают. Да и изучают ли в «Сколково» такие сложные нюансы индустрии высоких технологий? А еще не приглашенные консультанты в курсе этого плана? Не знаю.
Не дома, а люди
И, наконец, третья и самая главная ошибка организаторов — кластер инновационного бизнеса, даже грамотно выстроенный, должен опираться не на здания, а на людей. В конце 1990-х гг. малазийский премьер Махатир Мохаммад торжественно открыл «город будущего» Киберджайю в пригороде Куала-Лумпура. Десять лет спустя Киберджайя все еще город-полупризрак: надежды на то, что туда тут же соберутся высокотехнологические компании и производства, не сбылись. Уж не собираемся ли мы повторить этот проект?
Кремниевое Сколково начинает все больше напоминать старые проекты то ли технопарков, то ли особых экономических зон. Еще более особый правовой режим, еще более экстерриториальная территория, еще более низкие налоги, еще более роскошные здания. Но почему в предыдущие зоны и технопарки не поехали резиденты? Почему в одних сидит кто попало, другие вовсе пустуют? Попытки проанализировать ошибки недавних лет сделано не было, но и сейчас, вместо того чтобы внимательно изучить инновационное хозяйство и понять, кто и зачем может поехать на новое место, вновь идет подготовка к строительству домов и офисов, которые то ли пригодятся, то ли нет.
Нетрудно заметить, что и тут все та же попытка построить «лучшую в мире мышеловку», не задавшись вопросом, откуда в нее будут попадать мыши, сколько их наберется — и есть ли тут вообще мыши. Средства создания кремниевого Сколкова не обнаруживают почти никакой связи с результатом, о котором вслух мечтают организаторы.
Нужен университет
А как же создать правильный инновационный кластер? По счастью, такой способ есть, но для этого придется сделать — и чем быстрее, тем лучше — несколько незапланированных вещей.
Во-первых, создать и разместить в центре нашей «киберджайи» университет нового типа. Не будет университета — не будет ничего.
Во-вторых, заложить на проект намного больше места и денег. Университет — затея куда дороже офисного комплекса и роскошных особняков за забором.
И, в-третьих, категорически раз и навсегда отказаться на будущее от проектного подхода «лучшей мышеловки». Если цель — потратить деньги с большим пропагандистским эффектом, то меня, разумеется, слушать не надо. А если цель — добиться, чтобы в России все-таки появилась самовоспроизводящаяся высокотехнологическая промышленность, то надо планировать средства под результат и тщательно оценивать ситуацию сразу, а не когда-нибудь потом. Лучше решить малую задачу, но решить хорошо и полно, чем построить глобальный план, забыть его на полпути и сделать (да еще тяп-ляп) такой пустяк, что про план и вспоминать потом будет неловко.
Инновационный кластер — это не мешок, куда запихивают те инновации, которые удалось найти или изготовить по приказу, а машина, порождающая их сама в силу особенностей своего устройства. Именно на создании организационного механизма и необходимо сосредоточиться. Здания — это одно из средств к его безупречной работе, и то не самое главное.
А как делать университет и почем оно обойдется — об этом в следующей статье.
Быстрый поиск: Сколково
