Проект «закона об однодневках», т. е. введения в УК новой статьи, карающей за сам факт подачи документов в регистрационные органы «без намерения осуществлять предпринимательскую деятельность», можно назвать образцом типичного для России суетливого регулизма. Скорее всего судорожные меры против однодневок направлены на борьбу с ожидаемым ростом бизнеса обналички, связанного, в свою очередь, с уходом в тень зарплат из-за резкого роста страховых взносов с заработной платы в 2011 г.
Забавно здесь то, что вывод зарплат из тени считается — да и является — одним из немногих несомненных успехов экономической политики нулевых годов. Ради этой цели были приняты крайне непопулярные с точки зрения пиара меры: плоская шкала подоходного налога, регрессивная шкала ЕСН — все это не могло особенно радовать страдающих манией социальной справедливости избирателей. С законом тоже особо не церемонились, как и с арифметикой: можно вспомнить вызовы в налоговую инспекцию тех предпринимателей, что имели наглость официально платить своим работникам — буквально! — «ниже среднего по индустрии». Налоговики параноидально выискивали в ведомостях фирм такие финансовые нарушения, как оплата командированному сотруднику бутылки воды из мини-бара вместе с отельным счетом или покупка кофе с печеньем в офис на деньги фирмы. В «неучтенные доходы» физических лиц зачислялись и продолжают зачисляться: гостиница и дорога для участника конференции, оплаченные за счет приглашающей стороны, обед, съеденный в ходе деловой встречи, и прочие страшные случаи коррупции. О политике налоговиков в отношении «неучтенных доходов» можно сочинять анекдоты. Зато все это действительно сделало неэффективным выплату зарплат в конвертиках и крайне усложнило попытки обойти ЕСН при помощи увода зарплаты в другие статьи расходов.
Резкое повышение в 2011 г. страховых взносов, к тому же предпринятое не в самое экономически благополучное время, грозит разрушить этот успех на корню. У фирм, особенно у тех, где заработная плата является крупной статьей расходов, попросту нет сейчас возможности платить налогов больше, чем они уже платят. Для того чтобы заплатить работнику 100 руб. чистыми, вы должны отдать государству 15 руб. подоходного налога (13% от 115), 39 руб. (34% от 115) — социальными взносами; при этом в отличие от затрат на закупку других ресурсов оплата труда не списывается с НДС — добавьте еще 28 руб. (18% со всей суммы зарплаты с налогами). Итого: 82 руб. получает государство, 100 — работник. Цифры сопоставимые.
Вопрос в следующем: трудно было предвидеть, что если в одночасье резко повысить ставку одного конкретного налога, то налогооблагаемая база шарахнется в тень? Решение о повышении ставки с января 2011-го было принято больше года назад, когда ЕСН заменили прямыми страховыми взносами. У правительства и Минфина был год на то, чтобы оценить последствия, продумать меры, обсудить целесообразность подобного шага. Но действовать стали тогда, когда год уже начался. Действовать суетливо, прямолинейно и размашисто.
Считается, что у каждой сложной проблемы есть по крайней мере одно простое, понятное всем и неправильное решение — так вот, перед нами именно оно. Законопроект предлагает карать за подачу документов «без намерения вести предпринимательскую деятельность». Это естественно: никакого понятия «однодневка» в законодательстве, конечно, нет, и за что можно зацепить человека, зарегистрировавшего фирму, но ничего с ней не сделавшего, кроме самого факта регистрации, — непонятно.
Санкция драконовская — до восьми лет лишения свободы. Не за уход от налогов, не за доказанное мошенничество с применением однодневок, предположим, а просто за факт регистрации юридического лица. Состав более чем мутный: как определить наличие намерения вести деятельность? А может, я зарегистрировала фирму, а дело не пошло? Или крупная компания регистрирует «дочку» под совместный проект, который срывается по вине контрагента?
Учитывая то, как работает в России следствие по экономическим преступлениям вообще, можно с уверенностью предположить, что перед нами идеальный инструмент серийного вымогательства. Никто, разумеется, не будет ловить бомжей, чьи паспорта используются при серийной регистрации «мартышек». У криминальной милиции хватает забот с более серьезными делами, а органы, призванные целенаправленно бороться с экономической преступностью, до предела развращены коррупцией, с одной стороны, и укомплектованы достаточно подготовленными людьми, чью квалификацию просто грех использовать на охоту за алкоголиками, за сто рублей давшими подержать кому-то свой паспорт, — с другой. Единственное, на что годится статья, предполагающая настолько драконовские кары за столь ничтожное преступление, — это «кошмарить» серьезный бизнес, выискивая доказательства «отсутствия намерений» в проваленных проектах и замерших «темах».
Автор — ведущий научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге
Забавно здесь то, что вывод зарплат из тени считается — да и является — одним из немногих несомненных успехов экономической политики нулевых годов. Ради этой цели были приняты крайне непопулярные с точки зрения пиара меры: плоская шкала подоходного налога, регрессивная шкала ЕСН — все это не могло особенно радовать страдающих манией социальной справедливости избирателей. С законом тоже особо не церемонились, как и с арифметикой: можно вспомнить вызовы в налоговую инспекцию тех предпринимателей, что имели наглость официально платить своим работникам — буквально! — «ниже среднего по индустрии». Налоговики параноидально выискивали в ведомостях фирм такие финансовые нарушения, как оплата командированному сотруднику бутылки воды из мини-бара вместе с отельным счетом или покупка кофе с печеньем в офис на деньги фирмы. В «неучтенные доходы» физических лиц зачислялись и продолжают зачисляться: гостиница и дорога для участника конференции, оплаченные за счет приглашающей стороны, обед, съеденный в ходе деловой встречи, и прочие страшные случаи коррупции. О политике налоговиков в отношении «неучтенных доходов» можно сочинять анекдоты. Зато все это действительно сделало неэффективным выплату зарплат в конвертиках и крайне усложнило попытки обойти ЕСН при помощи увода зарплаты в другие статьи расходов.
Резкое повышение в 2011 г. страховых взносов, к тому же предпринятое не в самое экономически благополучное время, грозит разрушить этот успех на корню. У фирм, особенно у тех, где заработная плата является крупной статьей расходов, попросту нет сейчас возможности платить налогов больше, чем они уже платят. Для того чтобы заплатить работнику 100 руб. чистыми, вы должны отдать государству 15 руб. подоходного налога (13% от 115), 39 руб. (34% от 115) — социальными взносами; при этом в отличие от затрат на закупку других ресурсов оплата труда не списывается с НДС — добавьте еще 28 руб. (18% со всей суммы зарплаты с налогами). Итого: 82 руб. получает государство, 100 — работник. Цифры сопоставимые.
Вопрос в следующем: трудно было предвидеть, что если в одночасье резко повысить ставку одного конкретного налога, то налогооблагаемая база шарахнется в тень? Решение о повышении ставки с января 2011-го было принято больше года назад, когда ЕСН заменили прямыми страховыми взносами. У правительства и Минфина был год на то, чтобы оценить последствия, продумать меры, обсудить целесообразность подобного шага. Но действовать стали тогда, когда год уже начался. Действовать суетливо, прямолинейно и размашисто.
Считается, что у каждой сложной проблемы есть по крайней мере одно простое, понятное всем и неправильное решение — так вот, перед нами именно оно. Законопроект предлагает карать за подачу документов «без намерения вести предпринимательскую деятельность». Это естественно: никакого понятия «однодневка» в законодательстве, конечно, нет, и за что можно зацепить человека, зарегистрировавшего фирму, но ничего с ней не сделавшего, кроме самого факта регистрации, — непонятно.
Санкция драконовская — до восьми лет лишения свободы. Не за уход от налогов, не за доказанное мошенничество с применением однодневок, предположим, а просто за факт регистрации юридического лица. Состав более чем мутный: как определить наличие намерения вести деятельность? А может, я зарегистрировала фирму, а дело не пошло? Или крупная компания регистрирует «дочку» под совместный проект, который срывается по вине контрагента?
Учитывая то, как работает в России следствие по экономическим преступлениям вообще, можно с уверенностью предположить, что перед нами идеальный инструмент серийного вымогательства. Никто, разумеется, не будет ловить бомжей, чьи паспорта используются при серийной регистрации «мартышек». У криминальной милиции хватает забот с более серьезными делами, а органы, призванные целенаправленно бороться с экономической преступностью, до предела развращены коррупцией, с одной стороны, и укомплектованы достаточно подготовленными людьми, чью квалификацию просто грех использовать на охоту за алкоголиками, за сто рублей давшими подержать кому-то свой паспорт, — с другой. Единственное, на что годится статья, предполагающая настолько драконовские кары за столь ничтожное преступление, — это «кошмарить» серьезный бизнес, выискивая доказательства «отсутствия намерений» в проваленных проектах и замерших «темах».
