Доля в уставном капитале: что это такое

День добрый, коллеги!

В своё время я исследовал вопрос правовой квалификации доли в уставном капитале хозяйственного общества и некоторых связанных с этим практических вопросов. Возможно, кому-нибудь сие творение пригодится.

Тема правовой природы доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью выбрана не случайно и вызвана практическими потребностями обычной работы корпоративного юриста над правовым сопровождением сделок с долей в уставном капитале хозяйственного общества. Несмотря на широкую распространённость, оборот долей до сих пор обнаруживает в себе множество практических и теоретических затруднений и неоднозначных научных подходов. Уже первый вопрос о правовой квалификации доли как объекта права, встречает затруднения. Решение этого базового вопроса влияет на выстраивание всей конструкции правовых отношений при обороте доли, влияет на решение практических вопросов, таких как выбор надлежащего способа защиты и применимых договорных конструкций. Оказываются связанным с этим вопросом и прикладной вопрос о применимости норм о качестве товара.

В настоящей работе автор, не претендуя на оригинальность и широту научного кругозора, постарался скомпилировать сведения о научном дискурсе по поводу правовой квалификации доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью.

Логика коммерсанта, учреждающего общество с ограниченной ответственностью, довольно проста и сугубо прагматична: юридическое лицо создаётся как инструмент извлечения прибыли. Удобство в юридическом лице не в последнюю очередь обусловлено нуждами безопасности, когда коммерсант может укрыться за фасадом самостоятельной личности. Но при всей самостоятельности, эта личность не чужда для коммерсанта. Ведь фирма и учреждается для своих нужд. А любой из коммерсантов, учреждая фирму для себя, может сказать (и мы обычно это слышим): «это моя фирма», что характерно показывает обыденное восприятие коммерсанта своей личной связи с фирмой, как собственнической.

Между тем, есть внутреннее противоречие между правом собственности на фирму и её самостоятельностью, ведь собственническое отношение всегда подразумевает право на полное господство. Но поскольку право, признавая за юридическим лицом самостоятельного субъекта права, такого же самостоятельного, как и сам учредитель, отделяет учредителя от своего детища – созданного им юридического лица, то в правовом смысле полное господство над юридическим лицом утрачивается, и создаются два самостоятельных субъекта права. Интересен и показателен тот факт, что обретая личность, юридическое лицо возвышается даже до защиты от самого учредителя и может требовать от учредителя не причинять ему ущерба и не доводить юридическое лицо до банкротства. Определённо, что отношения между учредителем и обществом нельзя охарактеризовать как собственнические и, стало быть, имущественные, ведь самостоятельный субъект права не является имуществом. Но какие же тогда правовые отношения складываются между учредителем и юридическим лицом?

Если посмотреть, как развиваются отношения между участником и обществом, мы увидим как обязательственные, так и имущественные права, которые не существуют статично, но живут, взаимодействуют друг с другом, изменяются, преобразуются друг из друга; и в этом взаимодействии и преобразовании прав можно увидеть, как живёт и «дышит» право.

Когда учредитель вкладывает своё имущество в виде вещи или права в уставный капитал, он соглашается, что это имущество будет им утрачено подобно механизму переработки вещи, когда одна вещь поглощается и создаётся новое. Но здесь отношения выше: на субстрате имущества и личного участия создаётся лицо, существование которого в материальном мире, хотя и обусловлено известной фикцией, но признано правом. И в этом создании одним субъектом другого субъекта, как в акте творения, есть некая сакральность и прообраз Творца. Очевидно, что юридическое лицо является для участника лицом юридически подчинённым и несвободным в полной мере, ведь только благодаря правом на управление обществом участник и достигает своей цели учреждения и ожидаемого экономического эффекта. Соглашаясь с самостоятельностью Общества, участнику остаются нити влияния на Общество, ведь иначе смысл в учреждении Общества утрачивается. Эти нити влияния связывают общество не только обязательственными правами с их дихотомией должник-кредитор, которые даются в силу закона и устава общества, но и другими правами. Помимо обязательственных прав, даются, с рядом оговорок, имущественные права в отношении имущества, которым наполнено общество, даётся также право участвовать в управлении обществом и определять таким образом его судьбу. Таким образом, мы видим несколько прав: право на управление, право на получение прибыли, право на имущество общества. Мы видим сложный характер прав участника, которые не исчерпываются ни обязательственным, ни имущественным правом.

Однако, подмеченная учёными особенность прав участия должна была получить законодательное регулирование, что составляло и составляет по сей день одну из сложнейших проблем частного права. Дело в том, что права участия, являясь нематериальными, родственны в этом смысле таким объектам, как бездокументарные бумаги, авторские права, электрическая энергия, информация. Оказалось, что привычная система координат частного права, с его жёстким разделением обязательственных и вещных прав, не пригодна для регулирования таких объектов. Главная сложность была в традиционном понимании объектов права собственности исключительно в виде материальных объектов. Соответственно, необходимо было найти адекватное правовое регулирование, которое не нарушало бы традиции частного права. Право вплотную подошло к обсуждению и регулированию того, что традиционный материальный инструментарий права не мог «ухватить» и «оперировать».

Бестелесная вещь (res incorporales)

Первым способом решения проблемы адекватного правового регулирования, является правовая конструкция бестелесных вещей (res incorporales), предложенная ещё римскими юристами. Свод известий о бестелесных вещах в римских источниках практически исчерпывается одним фрагментом из Институций Гая. Гай сообщает:

Бестелесные - это те вещи, которые не могут быть осязаемы; к таковым принадлежат те, которые заключаются в праве, например, наследство, узуфрукт, обязательства, каким бы то ни было образом заключенные, и нисколько не важно то, что в наследстве заключаются физические вещи, ибо и плоды, которые собираются с земли, суть физического характера, а также и то, что нам следует по какому-либо обязательству, большей частью есть физический предмет, как, например, земля, раб, деньги; но самое право наследования, право узуфрукта, обязательственное право считаются res incorporales, т.е. бестелесными вещами

(Gai.2.14).

Этот фрагмент практически дословно перенесен и в Дигесты (см.: D.1.8.1). Прежде всего, надо отметить совершенно бесспорным является толкование, согласно которому

Приходится признать, что, разделяя вещи на телесные и бестелесные, Гай разумеет под последними не вещи, в смысле предметов внешнего мира, а именно права.

Ещё в 19 веке, будучи воспитанными немецкими учёными, отказавшимся от конструкции res incorporales, к тому же, взяв за образец германское гражданское уложение, разработчики отечественного гражданского уложения, также отказались от конструкции бестелесных вещей (res incorporales), хотя был шанс ввода этой конструкции в отечественное право. В редакционных материалах к проекту Гражданского уложения Российской Империи указывалось:

В теории права существует деление вещей на телесные и бестелесные (т.е. права разного рода личные и вотчинные). Это деление вещей, заимствованное из римского права встречается и в некоторых иностранных законодательствах (австрийское, сербское, баварское), а также в наших местных законах (прибалтийских губерний). Но настоящий проект не считает нужным упоминать об этом теоретическом делении вещей, хотя и не отвергает, что к числу имуществ движимых или недвижимых, по принадлежности, относятся не только материальные вещи (дома, заводы, фабрики, металлы и пр.), но и права, как-то: требования по обязательствам, права на фирму, авторские права и т.п.

Разработчики современного отечественного гражданского кодекса, поддерживая традиции отечественного права в поддержании чистых цивильных конструкций, с целью исключения смешения вещей и прав (а бестелесная вещь как раз и подразумевает права), отвергли включение конструкции бестелесной вещи в систему объектов права. А поскольку не было бестелесных вещей, долю было невозможно квалифицировать как res incorporales.

Однако, конструкция бестелесных вещей, как оказывается, вполне может скрываться за скромным названием «иного имущества», что допускает фактическое применение отечественным законодателем этой правовой конструкции. Скловский К.И., ссылаясь на Брагинского М.И. и Витрянского В.В. отмечает, что

Даже при исключении бестелесных вещей из системы права законодатель не отказывается от использования тех технических удобств, которые облегчают иногда, скажем, оборотоспособность и тем самым - экономическую эффективность активов, распространяя некоторые признаки вещей на обязательственные права, объединенные с вещными под понятием, например, "имущества" в комплексных правоотношениях. Такой прием не может устранить дуализма прав; напротив, весь его эффект состоит именно в использовании дуализма.

Право на право

В отличие от римской вещной конструкции бестелесных вещей со смешением правого регулирования обязательственных и вещных прав, в конструкции «права на право» обязательственная логика сохраняется и, усложняясь, приводит к тому, что существуют два права, стоящие между учредителем и обществом: право учредителя на долю, и составляющее существо доли право на юридическое лицо. Таким образом, юридическое лицо связывается с учредителем опосредовано, через долю, в которой концентрируются права учредителя на имущественном праве и от доли транслируются на Общество, а участник достигает Общества опосредовано, через «право на право».

Как отмечает Д.В.Мурзин,

Казалось бы, идея «прав на права» изначально заложена в бестелесных вещах: ведь бестелесная вещь является правом. Но все же бестелесные вещи и «права на права» – разнопорядковые и, более того, противостоящие друг другу юридические конструкции. Категория «прав на права» является неизбежным следствием отказа от бестелесных вещей. Развитие идеи «прав на права» приводит к зеркальному отображению теории бестелесных вещей: так, «Бруннер… говорит, что права не могут иметь тела, в котором они воплощаются. Следуя этой теории, необходимо различать телесные и бестелесные права.

Отвергнув, вслед за немцами конструкцию бестелесных вещей, разработчики гражданского кодекса, тем не менее, не пошли по немецкому пути и не стали применять конструкцию «права на право», которая у себя на родине подвергалась жёсткой критике за свою косность, поскольку, по существу не приводит к желаемому эффекту.

Статья 48 ГК РФ и обязательственные правоотношения

Отказавшись, как от конструкции бестелесных вещей, так и от конструкции «права на право» разработчики гражданского кодекса, в связи с усвоенной от европейских правопорядков дихотомией обязательственных и имущественных прав, оказались перед жёстким выбором в квалификации правовой связи между юридическим лицом и учредителем, либо как имущественной, либо обязательственной.

Очевидно, что связь между двумя юридически самостоятельными субъектами права не могла быть имущественной, и в статье 48 ГК РФ правовая связь между юридическим лицом и учредителем была определена как обязательственная. Такой, на сегодняшний день кажущийся примитивным, выбор в пользу одного обязательственного права, как и ожидалось, оказался непригоден для такого сложного права, как право участника, что естественным образом породило новую волну споров среди учёных, а среди практикующих юристов вынуждало оформлять сделки с долями по правилам сделок с обязательствами, в связи с чем и получила распространение уступка прав. Как показала практика первых годов обкатки Гражданского кодекса, такой «обязательственный» подход не мог удовлетворить потребности оборота, вынуждавшего дать более прочную защиту владельцам нематериальных активов. В переломном постановлении Президиума ВАС РФ № 1676/98 от 29.12.98 г. была признана легитимной продажа права требования по договору купли-продажи, со всеми вытекающими последствиями (доля как товар, а следовательно вещь и т.д.). Д. Мурзин, обсуждая это постановление Президиума ВАС РФ, и справедливо критикуя Е.А.Суханова за отсутствие практической пользы в преследовании чистоты правовой конструкции, замечает,

В том-то и дело, что в данном случае увлечение именно юридическими тонкостями завело в тупик, поскольку было отказано в защите нарушенного права из-за споров, поводом к возникновению которых послужило просто желание сохранить чистоту классической системы права.

Но в связи с тем, что такой подход Президиума ВАС всё же противоречил ст.48 гражданского кодекса, квалификация доли как обязательственных прав ещё долго поддерживалась судебной практикой. Так, ФАС Московского округа в Постановлении от 14.09.2004 N КГ-А40/7810-04 отмечал, что

Между участником и обществом возникают обязательственные отношения.

См. также Постановление ФАС Уральского округа от 09.04.2003 N Ф09-734/03-ГК по делу N А50-13833/02, Постановление ФАС Уральского округа от 28.07.2003 N Ф09-1936/03-ГК по делу N А71-133/02. В Постановлении Федерального арбитражного суда Центрального округа от 06.04.2009 № Ф10-1028/09(1,2) по делу № А09-4728/2008-23 говорится, что

доля участника в уставном капитале общества является обязательственным правом (правом требования), а не вещным правом.

Право участия. Корпоративное право. Иное имущество

Шершеневич Г.Ф., отмечая как имущественный, так и обязательственный аспект прав участника, назвал их ещё в 1908 году правом участия:

Право участия выражается в троякой форме: а) участие в разделе прибыли, даваемой предприятием; b) участие в разделе имущества товарищества при ликвидации его дел; с) участие в управлении делами товарищества. Два первых правомочия - имущественного характера, третье - личного.

Вот этот личный характер прав, который по существу своему нематериален и сугубо абстрактен, и есть та особенность, которая связывает обязательственные и имущественные права в одно целое, давая таким образом своеобразие правам участия. И эта особенность, конечно, определяет ценность таких корпоративных прав, ведь коммерческий эффект достигается не в том, что участник имеет косвенные права на имущество, - имущество юридически которое лично участнику не принадлежит, а в том, что личной (корпоративной) связью участник манипулирует этим юридическим лицом, и уже опосредованно от такой манипуляции получает прибыль.

Можно сказать, что именно подход Шершеневича и получил признание в настоящее время. По мнению С. Шевченко, доля — это комплекс имущественных и неимущественных прав и обязанностей участника общества по отношению к другим участникам и самому обществу. По мнению Романа Бевзенко,

Функционально доля в ООО представляется чем-то вроде знака, символа тех прав, которые принадлежат участнику общества. В принципе ведь возможно было бы уступать не долю, а права участника. Для упрощения оборота прав участников ООО и было введено понятие доли в ООО как символа этих прав... Доля-символ — это всего лишь процент, дробь, показывающая соотношение оплаченной лицом части уставного капитала и размера самого капитала.

ВАС РФ в Определении от 27.06.2014 N ВАС-3640/14 по делу N А31-2337/2013, указывает, что

Доля в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью не является вещью, а представляет собой совокупность закрепленных за лицом определенных имущественных и неимущественных прав и обязанностей участника общества и входит в состав такой группы объектов гражданских прав, как иное имущество (статья 128 Гражданского кодекса Российской Федерации).

См. также Постановление Президиума ВАС РФ от 13.11.2012 N 7454/12 по делу N А24-1270/2011, Определение ВАС РФ от 30.10.2013 N ВАС-14602/13 по делу N А70-11153/2012.

Таким образом, в настоящее время полемика разрешена посредством «упаковки» прав участника в «корпоративные права» 99-ым Федеральным законом, хотя, формально, такой объект прав назван в ст.128 ГК РФ «иными правами». Очевидно, корпоративные права так и не нашли себе места в 128 ГК РФ в связи с нежеланием законодателей спецификации этой нормы, что привело бы в конечном счёте к обширному списку разнообразных по названию, но одинаковых по правовому регулированию, объектов прав.

Федеральным законом от 05.05.2014 N 99-ФЗ «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации», изложена в новой редакции статья 48 Гражданского кодекса «Понятие юридического лица». В силу пункта 3 ст.48 ГК РФ в новой редакции к юридическим лицам, на имущество которых их учредители имеют вещные права, относятся государственные и муниципальные унитарные предприятия, а также учреждения. К юридическим лицам, в отношении которых их участники имеют корпоративные права, относятся корпоративные организации (статья 65.1). В силу п.2 ст.65.1. ГК РФ, в связи с участием в корпоративной организации ее участники приобретают корпоративные (членские) права и обязанности в отношении созданного ими юридического лица, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Кодексом.

Таким образом, права участника названы корпоративными правами и обязанностями, и их понятие выводится через термин «участие». В этом усматривается преемственность от отечественных цивилистов старой школы (по Г.Ф. Шершеневичу) и находит отклик в научных разработках о праве участника как права участия.

Владение долей

Нередко в законах и в судебных актах можно встретить термин «владелец доли», «владелец ценной бумаги». (См. например, П.2 ст.8 Федеральный закон от 05.02.2007 N 13-ФЗ, Ст.84.4. Федеральный закон от 26.12.1995 N 208-ФЗ, Постановление Президиума ВАС РФ от 22.10.2013 N 4507/13,Постановление Президиума ВАС РФ от 22.10.2013 N 4507/13 по делу N А56-29599/2011).

Между тем, согласно классическим цивилистическим взглядам, владение определяется как достаточно длительное, укрепившееся, обеспеченное от постороннего вмешательства физическое, реальное господство над вещью, т.е. фактическое господство, соединенное с намерением владеть.

Этот подход классического права, применительно к правовой сути владения, возобладал в последние годы и в судебной практике. ФАС Северо-Западного округа в Постановлении от 27.06.2013 по делу N А56-35968/2012 указывает, что

Под владением следует понимать нахождение вещи в хозяйственном или фактическом господстве у лица, которое фактически осуществляет контроль над этой вещью и имеет реальную возможность распоряжаться вещью путем определения ее юридической судьбы.

Аналогичную позицию содержат Постановление ФАС Северо-Западного округа от 20.06.2013 по делу N А56-61898/2012, Постановление ФАС Северо-Западного округа от 28.06.2012 по делу N А05-14510/2010.

Понимание владения неизбежно ставит вопрос о материальности объекта владения. И там, где вещь абстракта (res incrporales) фактического господства быть не может в силу факта.

Степанов Д. пишет, что применительно к обороту акций мы в большинстве случаев лишены возможности говорить о раздельном бытии фактического владения акцией и права на акцию. Тот, кто является ответчиком по виндикационному иску акционера (при всей условности применимости виндикации, как и прочих вещно-правовых инструментов к ценным бумагам и особенно к акциям), на самом деле - лицо, указанное в реестре, т.е. предполагаемый обладатель права, а не фактический владелец.

Скловский К.И. по этому поводу разъясняет, что

Именно то, что владение акциями - понятие вполне иллюзорное, и позволило законодателю применить к любому обладателю права на акцию термин «владелец», который здесь означает «имеющий титул», т.е. приобретает значение, буквально противоположное своему классическому смыслу.

Таким образом, при употреблении термина «владелец» применительно к доли участия необходимо принимать во внимание его условный характер.

Между тем, латвийский гражданский кодекс, последовательно развивая конструкцию бестелесных вещей, в статье 877 особо оговорил возможность владения именно нематериальными правами, что даёт перспективу виндикационного иска без сложных отечественных обходных манёвров, по сути приводящих к тому же эффекту.

Переход права на долю

В сделках отчуждения долей стороны, по-сути, цитируя ст.454 ГК РФ, иногда указывают консенсуальное обязательство с характерным смысловым оттенком исполнения обязательства на будущее: «обязуется передать долю». Таким образом, создаётся впечатление, что, во-первых, передаётся доля, как и материальная вещь (traditio), и во-вторых, передаётся в какой-то момент после заключения договора, и наконец, что возможно удвоение воли отчуждателя доли: первая воля на сделку, вторая воля на передачу права. В этом есть отношение к доле как вещи, и как к реальному договору в немецком праве, когда помимо сделки для передачи как права, так и самой вещи, требуется отдельный акт (real act), не имеющий качества сделки и являющийся поступком. Содержательная критика такого подхода и критика целесообразности перенесения модели реального договора на почву российского права дана такими учёными, как Скловский К.И, Туктаров Ю.Е., Гницевич К.В., Егоров А.В., Ерохова М.А., Ширвиндт А.М.

Можно сказать, что переход доли происходит таким же образом, как переходит собственность. К.И. Скловский разъясняет, что, будучи правом, и следовательно абстрактным понятием, принадлежащем миру идей, механизм т.н. «перехода прав» раскрывается через прекращение права на долю у продавца и одномоментное с этим возникновение права у покупателя. Этот подход в полной мере согласуется с позитивным правом о моменте перехода права на долю в момент удостоверения договора нотариусом (ст.21 14-ФЗ).

Качество доли

В настоящее время преобладает такой подход, что нормы о качестве товара неприменимы при обороте доли в уставном капитале. Так, Б.М. Гонгало отмечает, что

Многие нормы Гражданского кодекса вообще неприменимы к сделкам по продаже доли (например, нормы о переходе риска случайной гибели, гарантии качества товара, комплектности товара и т.д. и т.п.).

По нашему мнению, вывод о неприменимости норм о качестве товара не учитывает нужд современного оборота и общественно-социального запроса, и требует адекватных правовых решений.

Коммерсант, приобретая долю, пусть и опосредованно, но приобретает тем самым имущество, которым владеет Общество, и ожидает не от доли как таковой, а от имущества определённых свойств и качеств.

Между тем, соответствие ожиданиям покупателя — рассматривается как суть качества. Например, в настоящее действует международный стандарт ISO 9000-2011, который нашёл широкое применение, и по этой причине, наверное, можно сказать, что данное в этом документе определение термина качества отражает нужды современного оборота. Согласно этому стандарту, качество товара (quality): понимается как степень соответствия совокупности присущих характеристик (отличительным свойствам) потребностям или ожиданиям, которые установлены, обычно предполагаются или является обязательным.

Таким образом, утверждая, что нормы о качестве товара неприменимы к доле, мы игнорируем потребности и обоснованные ожидания коммерсанта по поводу этой доли. Например, если одним коммерсантом учреждена фирма, которая приобрела земельный участок, и на эту фирму оформлена вся правоустанавливающая документация на земельный участок, оформлена градостроительная документация, получено разрешение на строительство, то вполне естественно, что ценность доли в такой фирме будет определяться возможностью извлечения прибыли от строительства, что мы видим на практике. И если мы откажем другому коммерсанту – покупателю в его обоснованных ожиданиях по поводу прочности прав на земельный участок, либо о действительности градостроительной документации, то мы возложим на такого покупателя необоснованные риски, имеющие немалую стоимость. А учитывая широкую распространённость таких отношений, мы тем самым проигнорируем нужды современного гражданского оборота.

По нашему мнению, нормы о качестве товара не только не могут, но и должны применяться к правоотношениям по поводу доли в уставном капитале, и не противоречат сути корпоративных прав, которые рассматриваются как единый актив в экономическом смысле.

Однако, в настоящее время суды противоречиво подходят к возможности применения к сделкам с долями норм о качестве, что свидетельствует о том, что этот вопрос не является выясненным и устоявшимся в науке и практике.

Негативное отношение к этой возможности выражено ВАС РФ в Определении от 30.10.2013 N ВАС-14602/13 по делу N А70-11153/2012. однако, с оговоркой о конкретных обстоятельствах дела. Схожая позиция в Постановление ФАС Поволжского округа от 19.03.2010 по делу N А72-6296/2009.

Другие суды, напротив, находят возможным применить нормы о качестве.

• Постановление Четвертого арбитражного апелляционного суда от 29.07.2011 по делу N А19-16996/2010, Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 07.06.2013 по делу N А70-11153/2012 (молчаливо поддержано Постановлением ФАС Западно-Сибирского округа от 05.09.2013),
• Постановление ФАС Уральского округа от 06.05.2010 N Ф09-2540/10-С4 по делу N А60-48826/2009-СР) (акции).

Актуальность вопроса о качестве для рынка прослеживается в следующих судебных актах:

• Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 12.03.2009 N Ф04-1333/2009(1820-А46-16), Ф04-1333/2009(1821-А46-16) по делу N А46-13990/2008,
• Определение Тюменского областного суда от 15.02.2012 по делу N 33-704/2012, и по делу N 33-703/2012,
• Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 12.04.2007 по делу N А79-9413/2004-СК2-8784,
• Постановление ФАС Северо-Западного округа от 02.08.2004 N А56-36966/03 

Мы рассмотрели некоторые вопросы, связанные с правовой квалификацией доли в уставном капитале общества, а также некоторые прикладные вопросы.

Выяснили, что права участника имеют черты как имущественного, так и обязательственного характера. Причём имущественные и обязательственные права связаны личными и нематериальнными правами участника. Отечественный законодатель, первоначально отвергнув res incorporales (по римской модели), или «права на право» (по немецкой модели), по большому счёту возвратился к бестелесным вещам, и теперь право участника квалифицируется отечественным позитивным правом и судебной практикой как «корпоративные права», а среди объектов прав как «иное имущество».

Ныне право участника в хозяйственном обществе, в федеральном законе № 99-ФЗ, вносящем изменения в гражданский кодекс, названо корпоративными правами, которые раскрываются через право участия, что обнаруживает преемственность старой школы отечественной цивилистики.

Следуя отечественной доктрине, передачу (переход) прав, так же как и владение долей не следует понимать в буквальном смысле, поскольку права участника абстрактны, и над ними нельзя установить фактическое господство (владение), и их переход следует понимать как прекращение прав у одного участника и возникновение у другого.

В настоящее время среди учёных нет единого мнения о применимости норм о качестве товара к доле, что отражается в неоднозначной судебной практике, и по мнению автора должно быть решено в позитивном ключе, разрешающим применять нормы о качестве товара к доле в уставном капитале хозяйственного общества.