Ответные меры на санкции и последствия кризиса: признает ли суд эти обстоятельства форс-мажором

В прошлой публикации было представлено несколько судебных споров о возможности признания экономических санкций форс-мажором. Сегодня — новый обзор судебных споров, посвященный вопросу толкования в качестве обстоятельств непреодолимой силы отдельных экономических мер, непосредственно не связанных с санкциями 2014 года,  но касающихся, в целом, установления отдельных запретов на ввоз товаров в РФ, а также вопросам включения сторонами в договор условия о санкциях как о форс-мажоре и оценке девальвации валюты как существенного изменения обстоятельств.

Запрет на ввоз товара — не форс-мажор, а предпринимательский риск!

В деле № А21-1547/2014 была рассмотрена ситуация, связанная с введением в отношении истца с 20 марта 2012 г. временного ограничения на поставки в РФ живых животных (крупного рогатого скота, мелкого рогатого скота, свиней) из стран-членов ЕС (письмо Россельхознадзора от 2 марта 2012 г. № ФС-ЕН-7/2793).

Как свидетельствуют обстоятельства дела, истец просил признать введенные Россельхознадзором ограничения обстоятельствами непреодолимой силы, поскольку, по мнению истца, они кардинально повлияли на его предпринимательскую деятельность и на его обязательства перед другими лицами, в том числе на исполнение обязательств из договоров. В качестве обоснования своей позиции истец ссылался в частности на наличие сертификатов, выданных Торгово-промышленной платой РФ, свидетельствующих о признании приостановления поставок живых животных из стран-членов ЕС с 20 марта 2012 г. в качестве обстоятельств непреодолимой силы.

Арбитражный суд Калининградской области пришел к выводу, что введение запрета на ввоз живых животных из стран-членов ЕС

не является событием, не подлежащим контролю сторон и не является обстоятельством непреодолимой силы, не отвечает признакам чрезвычайности и не предотвратимости при данных условиях.

Кроме того, суд также отметил, что аналогичные запреты на ввоз живых животных вводились Россельхознадзором и Роспотребнадзором и ранее, что свидетельствует об отсутствии признака чрезвычайности, подразумевающего «невозможность предвидеть наступление события».

В апелляции данное решение было оставлено без изменения. В частности, апелляционный суд отметил, что рассматриваемые в деле обстоятельства не подлежат абстрактному признанию и должны устанавливаться судом «в каждом конкретном обязательстве отдельно в качестве основания для снижения размера ответственности или освобождения от нее». Кроме того, суд также пришел к выводу, что введение запрета на ввоз товара относится к предпринимательскому риску, а истец, с учетом того, что аналогичные запреты устанавливались и ранее, мог предвидеть наступление соответствующего события. Аналогичные выводы в отношении этого же истца были ранее сделаны также в рамках дела № А21-8837/2012.

В деле № А12-37240/2014 суды (первая и апелляционная инстанции) также пришли к выводу, что деятельность лиц, связанная с поставкой товаров, которые после заключения договора были включены в перечень запрещенных к ввозу в РФ товаров, является предпринимательской деятельностью, что подразумевает существование определенных предпринимательских рисков. Более того, суды также отметили, что договором, исполнение которого было поставлено под вопрос в связи с введением указанного запрета, не была предусмотрена поставка именно импортного товара. Как следствие, введение запрета импорта не было квалифицировано как обстоятельство непреодолимой силы для целей данного судебного разбирательства.

Суд может признать экономические меры форс-мажором, если стороны предусмотрели это в договоре 

Исходя из анализа российской судебной практики, можно прийти к выводу, что непосредственное включение в договор положения, предусматривающего в качестве форс-мажора введение тех или иных экономических мер, может быть признано судами в качестве обстоятельств непреодолимой силы.

В частности в деле № А32-33358/2014 истцам было отказано в признании ничтожными положений договоров о форс-мажоре, заключенных с контрагентом, и распространявшихся, в том числе на ситуации, связанные с введением экономических санкций. Так, в оспариваемых положениях договоров стороны предусмотрели, что к форс-мажору наряду с землетрясениями, наводнениями, тайфунами и т.д. относится в том числе «запрет торговых операций с отдельными странами вследствие применения международных санкций».

В результате Арбитражный суд Краснодарского края пришел к выводу, что спорные положения договоров не посягают на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, а представленные в материалы дела доказательства не свидетельствуют о том, что оспариваемые пункты договоров были каким-либо образом навязаны истцам. Впоследствии данное решение было поддержано судами апелляционной и кассационной инстанций, а в передаче дела в Верховный Суд РФ истцам было отказано.

Тем не менее, приведенное решение суда является единичным, и говорить о сложившейся практике по данному вопросу вряд ли можно.

Девальвация валюты как существенное изменение обстоятельств

Кроме того, одно из наиболее обсуждаемых в настоящий момент решений, принятое в контексте девальвации российского рубля, — решение Арбитражного суда г. Москвы от 1 февраля 2016 г. по делу № А40-83845/15-54-532 — не связано с оценкой условия о форс-мажоре, но могло бы стать резонансным и склонить судебную практику в сторону признания «существенно изменившихся обстоятельств» (таких как повышение курса рубля из-за изменения экономической ситуации ввиду санкций, или даже введение самих экономических мер) в качестве обстоятельств, способных повлиять на договорные отношения сторон (ст. 451 ГК РФ).

В данном деле ПАО «Вымпел-Коммуникации» (компания «Вымпелком») обратилась в суд с требованием расторгнуть (внести изменения в) договор аренды ввиду девальвации российского рубля и изменения политики Банка России (в части отмены «валютного коридора»), что в итоге значительным образом повлияло на размер арендной платы, зафиксированной в арендном договоре в привязке к доллару США. В обоснование своей позиции компания сослалась на ст.ст. 450 – 451 ГК РФ. В результате суд признал, что для целей расторжения договора аренды по ст. 451 ГК РФ девальвация не может считаться существенным изменением обстоятельств, однако пришел к выводу, что такой договор может быть изменен посредством фиксации в нем ставки арендной платы в рамках «валютного коридора». Принимая такое решение, суд сослался на п. 4 ст. 1, п. 2 ст. 10 ГК РФ о необходимости добросовестного поведения участников гражданского оборота и поддержания баланса интересов, чтобы обосновать изменение договора аренды касательно курса платежа. Тем не менее, в юридических кругах уже неоднократно высказывалось мнение, что данная позиция суда вряд ли выстоит в вышестоящих инстанциях (подробнее об этом деле и его перспективах можно прочитать здесь — прим. ред.).

Таким образом, можно прийти к выводу, что введение экономических мер, включая запрет импорта отдельных товаров, может быть квалифицировано судами в качестве обстоятельств непреодолимой силы только в случае успешного доказывания признаков «чрезвычайности» и «непредотвратимости» факта введения соответствующих мер, что на практике весьма сложно. Тем не менее, представляется, что непосредственное включение в договор оговорки о том, что такие меры являются форс-мажором, может выступить доказательством для целей квалификации тех или иных экономических мер в качестве обстоятельств непреодолимой силы, однако устоявшейся практики по данному вопросу нет.

В целом, подводя итог по результатам анализа судебной практики, освещенной в прошлой и настоящей публикации,  можно прийти к выводу, что введение экономических мер, включая запрет импорта отдельных товаров, может быть квалифицировано судами в качестве обстоятельств непреодолимой силы только в случае успешного доказывания признаков «чрезвычайности» и «непредотвратимости» факта введения соответствующих мер, что на практике весьма сложно. Тем не менее, представляется, что непосредственное включение в договор оговорки о том, что такие меры являются форс-мажором, может выступить доказательством для целей квалификации тех или иных экономических мер в качестве обстоятельств непреодолимой силы, однако устоявшейся практики по данному вопросу нет.