Виндикация и негаторный иск: ломаем стереотипы

Всем привет! Один мой коллега – человек весьма грамотный и в написании слова «налогообложение» через два «а» отнюдь не замеченный – как-то поспорил, что слово «виндикация» мы все употребляем исторически неправильно. Надо, мол, через «м» — «вимдикация». В доказательство притащил и мною тоже любимую книгу Милана Бартошека «Римское право: понятия, термины, определения» — изумительное издание 1989 года. Страница 327 – любуйтесь, пожалуйста. «От vim dicere» — объявлять о применении силы при отказе возвратить вещь по доброй воле и тем окончить спор». «Vindicatio» — месть или самозащита – более поздняя форма слова. А vindicta – возмездие – лингвистический прародитель «вендетты».

Чего мы, юристы, казалось бы, не знаем о римских классических исках? Actio rei vindicatio — иск собственника (позднее, с появлением Публицианова иска — и иного законного владельца) об истребовании вещи из чужого незаконного владения. Actio negatoria — иск о прекращении неправомерных действий, не лишающих собственника владения, но мешающих ему осуществлять правомочия пользования и распоряжения. Как были – так и остались, эти же определения студенты заучивают. И виндикационный, и негаторный иски – часть нашей действительности и повседневной работы, рутинные и насквозь понятные.

А если всмотреться? ВиМдикация вот уже обнаружилась.

Начнём с главного стереотипа: виндикацию и негаторный иск придумали умники-римляне

Да неправда! Вероятно, уже питекантроп мог отобрать вещь у другого питекантропа под одобрительное гугукание племени или старейшины. Не питекантроп – так кроманьонец точно. В древнем же Вавилоне, судя по законам Хаммурапи, правила о тогда ещё не «виндикации» были не менее разработанными, чем в раннем Риме:

«§9.  Если человек, у кого пропало что-либо, схватит пропавшую вещь в руках (другого) человека, (и) тот, в чьих руках будет схвачена пропавшая (вещь), скажет: "Мне, мол, продал продавец, я купил, мол, при свидетелях", а хозяин пропавшей (вещи) скажет: "Я мол, представлю сви­детелей, знающих мою пропавшую (вещь", то) покупатель должен привести продавца, про­давшего ему (вещь), и свидетелей, при ком он купил; также и хозяин пропавшей (вещи дол­жен привести свидетелей, знающих его пропавшую (вещь). Судьи должны рассмотреть их де­ло, а свидетели, при которых была произведена покупка, и свидетели, знающие пропавшую (вещь), должны рассказать перед богом то, что они знают и (тогда) продавец — вор, его дол­жно убить, хозяин пропавшей (вещи) должен получить свою пропавшую (вещь обратно); по­купатель должен взять отвешенное им серебро из дома продавца».

Нечто подобное под диктовку элементарной житейской логики естественным образом вырабатывалось в правовом обиходе многих народов – от Вавилона до салических франков и Русской Правды. У ранних римлян всё примерно так же – если не примитивнее. Заглянем, скажем, в классическую «Историю римского права» И.А. Покровского и почитаем про легисакционный процесс, породивший и римскую виндикацию, и негаторный иск. Главное достоинство перехода римлян к этой форме судопроизводства состояло, пожалуй, в том, что они перестали дубасить друг друга, разрешая споры по праву сильного. Состязание за вещь стало формальным – сражались теперь не мечами, а ритуальными действиями и произнесением положенных фраз. Ошибся – проиграл. Рудиментарное воспоминание о мечах, впрочем, осталось – в виде «виндикты», такой символической палочки, которой надо было потрогать спорную вещь, её часть или изображение. Жутко смешно выглядит со стороны, если отбросить юридическую романтику: стоят два завёрнутых в простыни мужика и серьёзно так тыкают попеременно палочками в кусок черепицы с крыши: это, оказывается, один у другого дом виндицирует.

Римской культуре вообще было свойственно брать чужое, часто – примитивизируя (сравните хотя бы комедии Плавта с первоисточником – Аристофаном), и потом тиражировать массово под своим логотипом по всей территории сначала республики, а потом и империи. Благодаря этому и «виндикация», и «негаторный» звучат сейчас именно на латыни, а не как-нибудь по-вавилонски, но скорее – по-гречески. Очень уж подозрительно совпадает качественный скачок в римском праве – переход от легисакционного процесса к почти современному формулярному – с завоеванием Греции и насыщением римского общества образованными рабами с Пелопоннеса.

Стереотип второй: то, что мы сегодня называем римскими терминами «виндикация» и «негаторный иск», именно таким было в Риме

Опять же, неправда. Римское правовое наследие до нас дошло через длинную цепочку посредников – от варварских королевств до постглоссаторов – и по дороге существенно видоизменилось. Причём, кстати, не к худшему. Не зря нам рассказывают на первом курсе (помните?) про романо-германскую правовую семью (она же континентальная). Не будь германских племён с их правилом «HandmussHandwahren» («Рука за руку отвечает»), крайне удачно добавленным к римской формуле виндикации, жизнь наша была бы тяжела и исполнена риска. Ведь римская виндикация в чистом виде – абсолютна: у кого бы собственник ни нашёл вещь, он может её отобрать. Добавленная благодаря «германской» составляющей защита добросовестного приобретателя – огромное благо, потому что для гражданского оборота абсолютная виндикация губительна. Кому хочется, купив что-то, постоянно бояться, что явится некто, представится собственником – и истребует вещь? Я лично и от единичных таких дел вздрагиваю. См., например, определение СК по гражданским делам Верховного Суда РФ от 29 сентября 2015 г. № 2-КГ15-14 – страшноватое дело о перепроданной несколько раз квартире, собственник которой выдал доверенность на её продажу, будучи формально дееспособным, но душевнобольным: суды в итоге решили, что хотя воля его на отчуждение вещи была, но сформировалась неправильно – в результате добросовестный приобретатель, уже вселившийся в купленную квартиру, потерял всё. А если бы абсолютная виндикация была общим правилом?

Негаторный иск, наоборот, в Риме использовался достаточно ограниченно и был по большей части средством защиты от притязаний кого-либо на сервитут в отношении вещи. У нас он стал куда более универсальным инструментом (некоторые юристы даже пытаются доказать, что абсолютно универсальным, конкурирующим с виндикацией – но это от несовершенства буквы статьи 304 ГК РФ, от желания обойти установленный для виндикации срок исковой давности и немножечко от лукавого). До чего только народ не додумывается: тут и запрет соседке держать на своём участке птицу, потому что её петухи громко кричат по утрам, и требование о возведении стены по границе между участками… под землёй (в обнаружившемся соседском «подкопе») – см. определение СК по гражданским делам Верховного Суда РФ от 2 июня 2015 г. № 4-КГ15-19:

«В данном случае нахождение имущества ответчика под поверхностью земли истца препятствует последнему полноценно пользоваться участком, принадлежащим ему на праве собственности.
Поэтому истец обоснованно потребовал возвести в подвале ответчика стену по границе принадлежащих сторонам участков».

Усиленно рекомендую – как увлекательное чтение – также Обзор судебной практики по некоторым вопросам защиты прав собственника от нарушений, не связанных с лишением владения (Информационное письмо Президиума ВАС от 15 января 2013 г. № 153).

В общем, и виндикация, и негаторный иск сейчас – вовсе не те, что были при римлянах.

И наконец, заблуждение третье, я бы сказал — римоцентрическое

Человеку ведь свойственно воспринимать окружающий мир в своей системе координат – юридических в том числе. У нашего, романо-германского, юриста, соответственно, в голове не укладывается, что в значительной части стран мира (и не захудалых) на римское право с его институтами плевать хотели. Оставим за кадром традиционные и религиозные правовые системы (хотя они весьма интересны, и дело об истребовании верблюда по шариатскому праву, например, может всерьёз увлечь) – хватит и стран общего права, оно же англо-саксонское или англо-американское.

Нет, конечно, по логике, можно догадаться, что раз у них право собственности – не как у нас, то и способы защиты должны отличаться. И что легионы простояли в Британии слишком мало для рецепции права (лет на триста бы побольше!) – известно. Но когда лоб в лоб сталкиваешься с фактом, что твоё «vindicate» для юриста «их» системы вовсе не означает истребования имущества из чужого незаконного владения – всё равно на время впадаешь во внутренний ступор. Как же так? Ни виндикации, ни негаторного иска? Как вы, ребята, живёте?

Нормально живут. Да, без унифицированных вещно-правовых инструментов, обходясь «исками из правонарушений» (torts), в каждом случае рассматривая нарушение прав собственника как деликт и квалифицируя по ситуации (насчитал пять концепций и сбился – реально их больше, но в дебрях всяческих Regain possession, Wrongful taking of property и Gain renewed possession наш человек теряется, как в трёх соснах). Непривычно? Да. Неудобно? Не факт. Кто-то безосновательно не возвращает твою вещь или громко включает музыку на балконе, мешая тебе сидеть на газоне перед коттеджем в плетёном кресле и пить традиционный чай? Это правонарушение – с комбинированными последствиями в виде штрафа и истребования вещи или запрещения совершать определённые действия. Два в одном: разом и административные последствия, и гражданско-правовые — довольно эффективно. Но в мозгу нашего человека (не обязательно русского: итальянцы, голландцы, немцы и прочие приверженцы континентального права – в той же лодке) всё равно укладывается с трудом.

Век живи – век учись.