Экспресс-анализ второго обзора практики ВС РФ за 2017 год

Здравствуйте, коллеги! Верховный Суд вновь выпустил обзор практики – номер два за 2017 год – а я, как обычно, сажусь его читать вместе с вами, чтобы из 160 листов обзора выбрать нужное, актуальное или просто занятное (по гражданско-правовой тематике, разумеется).

Начнём, традиционно, с практики Судебной коллегии по гражданским делам.

Не рой другому яму

Краткая характеристика дела, приведённая в заголовке пункта 4 обзора (с. 5) чуть было не заставила меня пролистать текст дальше. «Восстановление жилого помещения после пожара не является созданием нового объекта, на который необходимо признание права собственности» — что за банальность! Но стоило вчитаться в фабулу, и дело заиграло сочными красками.

Жили-были два сособственника – в одном доме на двоих, по одной второй доли в праве на каждого, плюс соглашение о порядке пользования. Земельные же участки под домом у них были отдельные – у каждого под своей половиной. И всё было хорошо, да только дом возьми и сгори. Один сособственник плюнул, продал пепелище третьему лицу, да и съехал с нехорошего места. Другой остался: недогоревший цокольный этаж худо-бедно подлатал – и стал в нём дальше жить. А покупатель участка возьми, да и построй новый дом на своей стороне, разобрав половину горелого. Обидно стало старому сособственнику — в суд пошёл. Прекратите, говорит, право общей долевой собственности на недогоревший кусок, и отдайте его мне целиком. А новый дом велите снести как самовольную постройку, так как он к моему подвальчику слишком близко находится – пожара боюсь!

Тупик, логическая ловушка. Восстановили бы всё как было – вопросов бы не возникло. А так, вместо одного строения – теперь вроде два. С одной стороны, новый дом, отдельный, хороший. С другой – останки прежнего. И самое главное: противопожарным нормам взаимное расположение строений точно не соответствует – а значит, как в известном фильме, должен остаться только один. Но который? По примитивной логике – недогоревший цокольный этаж как осколок былого. Но, опять же, новый дом жалко. И потом: он ведь — на месте сгоревшего, а собственник имеет право восстановить своё имущество. Не его вина, что «как было» без участия соседа не сделать.

И тогда суд выдвигает ИДЕЮ. А ведь обе постройки — что недогоревший кусок, что вновь возведённый дом — юридически одинаковы. Их существенные параметры не совпадают с бывшим на этом месте домом – а значит, и то, и другое – новые, вновь возникшие вещи. И не факт, что более старая (с физической точки зрения) вещь юридически появилась раньше более новой. А тогда неизвестно ещё, чью постройку сносить как не соответствующую противопожарным нормам.

«При таких обстоятельствах суду надлежало установить, является ли строение, о признании права собственности на которое ставил вопрос К., восстановленным имуществом либо вновь созданным, соответствует ли данный объект требованиям, предъявляемым к нему законом» — делает вывод Верховный Суд (определение № 33-КГ16-12), отсылая дело на новое рассмотрение.

Вот и посмотрим теперь, кого снесут! Заодно при новом рассмотрении дела можно будет учесть вновь сформулированные рекомендации, основанные, опять же, на практике Верховного Суда (Обзор судебной практики по делам, связанным с оспариванием отказа в осуществлении кадастрового учета, утвержденный Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 30 ноября 2016 г.) и, в частности, весьма полезное письмо Минэкономразвития от 7 апреля 2017 г. № ОГ-Д23-3939 относительно порядка раздела жилого дома и земельного участка. 

Призрак бродит по Москве… призрак многоквартирного дома

Вопреки обыкновению, заглянем сразу в дело другой коллегии, по экономическим спорам – очень уж оно созвучно предыдущему. (Пункт обзора 20, страница 58, Определение № 305-КГ16-10570.)

Организация выкупила у жильцов все помещения в доме – небольшом, на восемь квартир, зато в Москве. Дом благополучно снесли — и отправились за регистрацией права собственности на земельный участок (для чего, собственно, всё и затевалось). Вдруг – отказ. Нет, мол, правовых оснований для регистрации частной (индивидуальной) собственности на общее имущество в многоквартирном доме за одним лицом!

— Каком доме? – удивились новые собственники. – Где вы видите дом?

И пошли в суд обжаловать отказ в государственной регистрации, чтобы там – в трёх инстанциях (!) – с треском проиграть. Маэстро, урежьте марш – грядёт цитата:

«Суды исходили из того, что общество, став собственником всех помещений в здании, не избрало правовой режим многоквартирного дома как единого объекта и не обратилось с заявлением к регистрирующему органу для регистрации права на указанный дом, поэтому его право собственности на здание в целом и, как следствие, на сформированный под этим зданием участок не возникло; ввиду сноса дома право собственности общества на расположенные в доме квартиры, также как и его право на земельный участок, на котором был расположен разрушенный дом, в силу п. 1 ст. 235 ГК РФ прекратилось».

Слов нет, правда?

От превращения марша в похоронный ситуацию спасла Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ, указавшая, что «основания прекращения права собственности на земельный участок приведены в ст. 44 ЗК РФ. Такого основания для прекращения права собственности на земельный участок как гибель (уничтожение) здания, расположенного на земельном участке, названная норма не содержит». Дело ушло на новое рассмотрение (надеюсь, с предсказуемым – логичным на этот раз – итогом).

Тем не менее, на всякий случай: если вам попал в руки многоквартирный дом (особенно в Москве) – не торопитесь его сносить! Чтобы потом не потребовалось экстренно восстанавливать, поскольку с каким-нибудь заявлением вовремя не обратились.

Уж сколько лет твердили миру, но только всё не впрок

Но вернёмся к практике Судебной коллегии по гражданским делам. Мимо дела номер 6 (с. 13, Определение № 41-КГ16-25) я точно пройти не могу – как преподаватель, в первую очередь. Каждый год в лекциях о праве собственности мы подчёркиваем, что право собственности на движимую вещь у её приобретателя по договору возникает, по общему правилу, в момент передачи такой вещи, и что нельзя путать административную или техническую регистрацию с регистрацией прав на имущество. Как пример всегда – всегда! – приводим автомобиль. Студенты это записывают и даже воспроизводят на занятиях и экзаменах.

И вот, пожалуйста, казус — собственнику повреждённого автомобиля страховая компания отказала в выплате по ОСАГО, поскольку машина по данным регистрационного учёта числилась за прежним владельцем. Договор купли-продажи автомобиля как основание перехода права собственности был представлен, прежний собственник отчуждение машины не отрицал. Нет, я могу понять юристов страховой компании: их задача – найти хоть какое-то основание для отказа в выплате. Но суды – и не одной инстанции… Этого никак не ожидал.

Верховный Суд вынужденно напоминает:

«…регистрация транспортных средств носит учетный характер и не служит основанием для возникновения на них права собственности.

Гражданский кодекс Российской Федерации и другие федеральные законы не содержат норм, ограничивающих правомочия собственника по распоряжению транспортным средством в случаях, когда это транспортное средство не снято им с регистрационного учета.

Отсутствуют в законодательстве и нормы о том, что у нового приобретателя транспортного средства по договору не возникает на него право собственности, если прежний собственник не снял его с регистрационного учета».

Да, регистрационный учёт в ГИБДД (или лни уже снова ГАИ?) внешне очень похож на учёт прав. Но только внешне! И дополнительное напоминание, похоже, не лишнее...

Вассал моего вассала – не мой вассал?

Не знаю, как для других, а для меня следующее дело (номер 8 в обзоре, с. 19 обзора, Определение № 24-КГ16-13) отвечает на весьма важный вопрос. А именно: есть ли правовая связь между первоначальным продавцом и текущим собственником вещи, если в промежутке вещь была перепродана. Известно, что для векселя, например – есть. А вот если перепродан, скажем, автомобиль? Куплен в автосалоне гражданином-потребителем, продан такому же потребителю, а тем, возможно, следующему – и  так далее. На первый взгляд, последний участник цепочки никогда не вступал в правоотношения с первым. Суды, собственно, так сначала и посчитали. Ошибочно, как им разъяснила Судебная коллегия по гражданским делам, указав на подпункт «а» п. 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. № 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей»:

«правами, предоставленными потребителю Законом о защите прав потребителей и изданными в соответствии с ним иными правовыми актами, а также правами стороны в обязательстве в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации пользуется не только гражданин, который имеет намерение заказать или приобрести либо заказывающий, приобретающий товары (работы, услуги), но и гражданин, который использует приобретенные (заказанные) вследствие таких отношений товары (работы, услуги) на законном основании (наследник, а также лицо, которому вещь была отчуждена впоследствии, и т.п.)».

Следовательно, по мнению Верховного Суда, гражданин, на законном основании использующий товар исключительно для личных, семейных, домашних и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности, которому такой товар был отчужден другим таким же гражданином, также пользуется правами потребителя, если законом не предусмотрено иное. А где права, там и обязанности – получается, что эти двое являются сторонами в правоотношении, даже если они вообще не знают друг друга. Соответственно, требование текущего собственника к автосалону о замене автомобиля как товара ненадлежащего качества нижестоящие суды отклонили напрасно. 

Важно то, что эта логика универсальна и работает как для автомобилей, так и для чего угодно ещё — от квартиры до банки зелёного горошка. Потребитель должен быть защищён. Интересно теперь посмотреть: что будет, если в середину цепочки перепродаж затешется кто-то, не имеющий этого статуса?  

У вас в сроке — дыра!

В деле номер 9 (с. 21 обзора, Определение № 4-КГ16-37) интересна не столько основная фабула (застройщик пытался получить с дольщика доплату за увеличение площади квартиры, не подтверждённое данными БТИ, и предсказуемо наступил на целое поле граблей), сколько мотивировка взыскания с застройщика пени за просрочку передачи объекта долевого строительства. По условиям договора, квартира должна была быть передана дольщику не позднее 1 марта 2013 г. 1 июня 2013 г. застройщик и дольщик подписали соглашение о продлении срока до конца 2 квартала 2013 года. Дом был сдан в эксплуатацию 27 июня 2013 г. Умозаключение суда по этому поводу привожу полностью (простите за объём цитаты):

«Дополнительное соглашение, которым изменен срок передачи истцу объекта долевого строительства, было заключено М. и обществом 1 июня 2013 г., то есть после истечения предусмотренного договором долевого участия в строительстве срока создания и передачи квартиры, с которым закон связывает начало начисления неустойки.

При этом указанное дополнительное соглашение не содержит условий об освобождении общества от исполнения возникшего до его заключения обязательства по уплате М. неустойки.

При таких обстоятельствах основания для освобождения общества от обязательства по уплате неустойки за нарушение срока передачи объекта долевого строительства истцу за период с 1 марта до 1 июня 2013 г. отсутствовали».

Подписав дополнительное соглашение о продлении срока, застройщик расслабился, резонно заключив, что имевшая место просрочка этим соглашением устранена: ведь сторонами согласован новый срок. По мнению суда, однако, «окно» в середине срока осталось – и при новом рассмотрении дела в это «окно» непременно насквозит неустойка! Проблемы у застройщика не возникло бы, будь соглашение заключено до истечения первоначального срока — или, как минимум, если бы было оговорено неприменение штрафных санкций за время "разрыва" между окончанием основного срока и моментом заключения дополнительного соглашения.  

Классика жанра

Последний из обративших на себя моё внимание в данном обзоре казусов от Судебной коллегии по гражданским делам – случай настолько классический, насколько только возможно (дело 10, с. 26 обзора, Определение № 45-КГ16-16).

В период нахождения в зарегистрированном браке супруги покупают квартиру. Основная сумма для покупки предоставляется матерью мужа. Несмотря на это, при разделе имущества (увы) суды в отношении квартиры решили: совместная собственность, пятьдесят на пятьдесят.

Верховный Суд поправил: «полученные П. в дар денежные средства в размере 1 750 000 руб. и потраченные на покупку квартиры являлись личной собственностью П., поскольку совместно в период брака с истцом не приобретались и не являлись общим доходом супругов. Внесение этих средств для покупки квартиры не меняет их природы личного имущества П. Таким образом, доли сторон в праве собственности на квартиру подлежали определению пропорционально вложенным личным денежным средствам ответчика и совместным средствам сторон».

Жизненная ситуация, к сожалению, распространённая – поэтому и обращаю внимание на данный пункт обзора. 

Дают – бери

Дел Судебной коллегии по экономическим спорам (по моей тематике) в обзоре в этот раз немного, и из них, к сожалению, всего два (одно уже приведено выше) не относятся к банкротным, налоговым и т.п. Ощущение такое, будто половина предпринимателей пытается уйти от налогов, а кому это не удалось – банкротится.

Из банкротных дел интересно единственное (дело номер 17,  с. 54 обзора, Определение № 305-ЭС16-15945). Трое граждан, обидевшись на фирму за невыплату им выходного пособия, пытаются её обанкротить. За фирму долг погашает третье лицо – но граждане упорны. Банкротить – и все дела! Жажда мести, что ли?

Суд первой инстанции посчитал, что оснований вводить наблюдение нет. Апелляция поддержала. А вот суд округа, напротив, счёл действия третьего лица по погашению задолженности злоупотреблением правом.

Судебная коллегия же, разобравшись, посчитала истцов утратившими подлежащий защите правовой интерес. Деньги получены – чего вам ещё? Почему так? А просто коллегия нюансики — маленькие такие — учла. Их в обзоре нет, для понимания ситуации пришлось заглянуть в дело. Интересно стало: у кого это из работников такие хорошие выходные пособия. Не ошибся — дьявол, как обычно, прятался в мелочах:

«…один из заявителей … ранее являлся генеральным директором должника; все объекты недвижимого имущества проданы в преддверии банкротства; заявление о признании должника банкротом подано заявителями до вступления в законную силу соответствующих решений судов общей юрисдикции о взыскании задолженности по выплате выходного пособия».

Не месть вовсе — наоборот, попытка увести фирму в контролируемое банкротство руками физических лиц.

При таких обстоятельствах, факт погашения задолженности третьим лицом никак не свидетельствует о его недобросовестности, что и признано судом:

«его поведение не направлено на причинение вреда вовлеченным в процесс несостоятельности лицам, а обусловлено предотвращением банкротства, контролируемого самим должником, что в целом является ожидаемым от любого разумного участника гражданского оборота и соответствует стандарту добросовестности».

Две цитаты из незабвенного Ильича

Дело 21 обзора (с. 60,  Определение № 305-ЭС16-14210), заключительное на сегодня, вижу не в первый раз: действительно, оно настолько вопиюще, что уже давно привлекло внимание юридической общественности. Тот случай, когда с позицией Верховного Суда согласиться очень трудно — и, зная реальное положение дел "на земле", хочется воскликнуть вслед за вождём мирового пролетариата: "Страшно далеки они от народа!"

Покупатель пытается заставить поставщика исполнить в натуре предусмотренную договором поставки обязанность по предоставлению банковской гарантии. Скажу честно: до сих пор я был свято уверен, что заявленный покупателем иск о понуждении к исполнению в натуре обязательства по предоставлению банковской гарантии и о взыскании предусмотренной договором неустойки за неисполнение данного обязательства может быть удовлетворён только во второй части – в отношении неустойки. Суд апелляционной инстанции и суд округа это мнение подтвердили. Действительно, исполнимо ли обязательство, если его исполнение зависит от воли третьего лица (в данном случае, банка, который может выдать гарантию), причём такого рода третьи лица с огромной долей вероятности этой воли не проявят? Ни один пребывающий в здравом уме банк не выдаст гарантию при наличии серьёзного конфликта между принципалом и бенефициаром – решение о выдаче гарантии просто не пропустит система риск-менеджмента и служба безопасности, даже под залог векселя. "Плохие активы", хотя бы и за балансом, портят банку отчётность — в нынешней ситуации маленькие банки рисковать лицензией не захотят, а "гранды" банковского сектора в априори проблемном клиенте не заинтересованы.

Судебная коллегия Верховного Суда, несмотря на эти соображения, отменила постановления суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа и оставила в силе решение суда первой инстанции, удовлетворившего требования покупателя.

«В связи с тем, что предусмотренное договором поставки обязательство предприятия по предоставлению исполнения обязательства в виде банковской гарантии не относится к неисполнимым (объективно исполнимо) и может быть исполнено предприятием (субъективно исполнимо), отказ в удовлетворении заявленного обществом требования о присуждении к исполнению обязательства в натуре противоречит … положениям закона» — посчитал Верховный Суд.

Сразу приходит на ум ещё одна бессмертная ленинская цитата: "нечто формально правильное, а по сути издевательство". Хорошо бы в дополнение к "объективно исполнимо" и "суъективно исполнимо" ввести категорию "теоретически исполнимо" — как раз для подобных случаев.

Нет, своя логика в принятом решении есть, конечно. Ключевая для понимания мотивов вынесения итогового вердикта фраза, пожалуй, вот эта:

«Отказ в удовлетворении требований о предоставлении банковской гарантии и взыскании согласованной сторонами неустойки за непредоставление банковской гарантии может стимулировать должников к неисполнению принятых на себя обязательств, так как лицо, нарушившее обязательство не будет нести за это гражданской ответственности».

Конкретным должником в конкретном деле пожертвовали – увы — во имя общей целесообразности и "воспитательного момента". Проигравшему – не завидую…